ТаблицейБлоками.Альтернативная логика: Мышление |
Последняя модификация: 10.08.2014 г
Страница загружена с адреса: http://humanus.site3k.ru/logic/alt/chapter8.html
Глава 8. Методы оптимизации мышления
Методы оптимизации мышления.
Методами оптимизации мышления являются сокращенные формы умозаключений, ускоряющие его процесс.
Энтимема
Энтимема – сокращенный силлогизм, с пропущенной посылкой или заключением. При этом, если пропущено заключение, оно просто подразумевается. Собеседнику предоставляется возможность вывести его самостоятельно и получить иллюзию, что он додумался до этого сам. В общении с людьми не слишком глупыми, но тщеславными, это лучший метод изложения. Пропуск одной из посылок применяется с другой целью: оно позволяет сократить текст, при условии что, собеседник понимает, о чем идет речь и в голове восстанавливает картину, во всей полноте.
В условных силлогизмах посылки обычно стоят после слов типа «поскольку» и перед словами типа «поэтому». Поэтому, построение энтимемы по принципу условного силлогизма облегчает определение того, что именно в ней пропущено и восстановление ее до полного силлогизма.
Примером энтимемы может служить уже упомянутая развертка силлогизма: «Доброта не требует ответственности и готова прощать, а потому, несправедлива». На деле являющаяся второй фигурой простого категорического силлогизма с пропущенной первой посылкой:
|
A Справедливость (P) – это, прежде всего, ответственность за поступки (M). O Доброта (S) не требует ответственности и готова прощать (M) O Доброта (S) несправедлива (P). |
Оба нижние суждения могут быть и общеотрицательными, если иметь в виду что, доброта вообще не требует ответственности и готова всё прощать.
Сорит
Сорит является сокращением полисиллогизма за счет удаления из него промежуточных умозаключений, в результате чего, посылки связываются между собой напрямую за счет присутствия в них общих (средних) терминов. Таким образом, субъект и предикат сорита упоминается только однажды, в первой и последней посылке, экономя время и силы, развивая память необходимостью держать первую посылку в голове до появления заключения (в результате, собеседник не всегда, способен уловить ход рассуждений).
Прогрессивный сорит получается путем сокращения прогрессивного полисиллогизма. Как и прогрессивный полисиллогизм, он начинается с посылки, содержащей предикат и, заканчивается посылкой, содержащей субъект.
Заботясь о других, человек заботится, прежде всего, о себе. | Схема умозаключения:
|
Предложенный сорит получен пропуском заключения: «Следуя своим убеждениям, человек заботится, прежде всего, о себе» – полученного из первых двух посылок по правилу первой фигуры простого категорического силлогизма. Являясь первой посылкой следующего силлогизма в данной цепи суждений, вместе со второй посылкой силлогизма: «Заботясь о других, человек следует своим убеждениям» – оно, по этому же правилу, дает заключение, являющееся не только заключением второго простого категорического силлогизма, но и всего прогрессивного полисиллогизма, сокращаемого в прогрессивный сорит.
Регрессивный сорит получается путем сокращения регрессивного полисиллогизма. Он начинается с посылки, содержащей субъект и, заканчивается посылкой, содержащей предикат (то есть, большая и малая посылка сокращаемого регрессивного полисиллогизма меняются местами), что делает рассуждение плавным и облекает регрессивный полисиллогизм в более удобную для восприятия форму, характерной особенностью которой является движение мысли от субъекта к предикату.
Приведенный далее сорит получен из приведенного выше регрессивного силлогизма и, для удобства, в нем сохранена та же нумерация строк.
Сильный духом твердо следует своим убеждениям. | Схема умозаключения:
|
Эпихейремы
Эпихейрема – сложносокращенный силлогизм обе посылки которого – сокращенные силлогизмы (энтимемы). В ней субъект первого умозаключения становится предикатом второго, появляясь в его большей посылке, а предикат – предикатом общего заключения, в то время как, субъект общего заключения – это субъект второй энтимемы. Такая форма рассуждения позволяет вводить не один, а два новых термина, что еще больше ускоряет мышление, а, кроме того, позволяет получать достоверные умозаключения очень неудобные для других способов построения рассуждений.
Структура эпихейремы, содержащей только общеутвердительные суждения приведена схемой, в которой квадратными скобками обозначены суждения, подлежащие сокращению.
|
A Все A являются C, так как A являются B [а B есть C]. O Все D являются A, так как D являются E [а E есть A] O Все D являются C [а заодно и B]. |
Примером которой служит следующее рассуждение1:
|
Соблюдать целостность характера (A) – заботится, прежде всего, о себе (C), так как соблюдение целостности характера (A) не позволяет причинять себе морального ущерба (B) [а это (B) и есть забота о себе (C)]. Заботясь о других (D), человек соблюдает целостность характера (A), так как, заботясь о других (D), человек следует своим убеждениям (E) [а это (E) и есть соблюдение целостности характера (A)] Следовательно: заботиться о других (D) – заботиться, прежде всего, о себе (C) [и не причинять себе морального ущерба (B)]. |
Еще один пример эпихейремы предваряется силлогизмами, которые помогут внести ясность в ее построение.
1 силлогизм:
|
Человек, твердо следующий своим убеждениям (B) – принципиальный человек (C). Сохраняющий целостность характера (A), твердо следует убеждениям (B) Сохраняющий целостность характера (A) – принципиальный человек (C). |
2 силлогизм:
|
Не деградирует морально (E) – лишь тот, кто сохраняет целостность характера (A). Сильный духом (D), не подвержен моральной деградации (морально устойчив) (E) Сильный духом (D) сохраняет целостность характера (A). |
Эпихейрема:
|
Сохраняющий целостность характера (A) – принципиальный человек (C), поскольку твердо следует своим убеждениям (B). Сильный духом (D) сохраняет целостность характера (A), поскольку не подвержен моральной деградации (E) Сильный духом (D) – это принципиальный человек (C), твердо следующий своим убеждениям (B). |
Эпихейрема применима там, где один термин, не являющийся средним, может дать две различные посылки и, по сути, является переходным звеном от дедуктивных умозаключений к умозаключениям по аналогии. Фигура эпихейремы устанавливает аналогию посредством первого субъекта (A) между связанными с ним терминами.
Научившийся строить эпихейремы, легко может находить аналогии, и практика их построения полезна для развития мышления. Если же имеется два готовых силлогизма с общим термином в их заключении, то вместо эпихейремы, целесообразно составить третий силлогизм из этих заключений. Но мышление не обязано усложнять свой путь, составляя предварительные силлогизмы.
Сокращение соритов
Являясь более краткой и прогрессивной формой мышления, чем сориты, эпихейремы уступают им в непрерывности мысли. Поэтому их тяжело строить даже из двух посылок, а тем более, вводить третью. Сориты в этом отношении более удобны, поскольку количество возможных в них посылок практически не ограничено. Запомнив исходное понятие, можно сменить сотню терминов и получить истинный вывод, даже если половина промежуточных суждений уже забыта. Люди так часто и поступают, но не стремясь удержать мысль в одном направлении, блуждают по кругу или, вообще, переходят от одной темы к другой, не получая каких-либо значимых выводов. Строгий контроль над мышлением позволяет этого избежать, но, очень часто, необходимость контроля, у людей, привыкших к бесконтрольному блужданию мысли, требует столько внимания, что, сосредоточившись на контроле, они теряют способность о чем-то мыслить. Таким образом, для успешного решения сложных задач требуется наличие опыта, наработанного постоянной практикой контроля над мышлением. Если же мышление взято под контроль, человек строит сориты, нагромождая посылки друг на друга, без риска потерять нить рассуждений.
С добавлением к обычному, трехпосылочному сориту, в нем появляется пятый термин, превращающий сорит в две, стоящие подряд энтимемы. Вследствие чего, его объем возрастает до объема эпихейремы. Однако, аналоговый способ мышления, свойственный эпихейремам, в соритах не применим. Поэтому рассуждение в них принимает обратный характер, что хорошо демонстрирует нижеприведенный пример пятитерминового регрессивного сорита (аналогичный вышеприведенной эпихейреме):
|
Сильный духом (D) не деградирует морально (E). Не деградировать морально (E), значит сохранять целостность характера (A) Сохранять целостность характера (A), значит твердо следовать своим убеждениям (B). Твердо следовать своим убеждениям (B), значит быть принципиальным (C) Сильный духом (D) всегда принципиален (C). | Схема умозаключения:
|
Несмотря на «обтимизированность» соритов, постоянные повторы средних терминов замедляют ход мысли и для его ускорения, от них следует избавиться. Полученное таким образом суждение «Сильный духом не деградирует морально и сохраняет целостность характера, твердо следуя своим убеждениям в силу своей принципиальности» имеет структуру D→E→A→B→C, из которой с интуитивной ясностью следует суждение «Сильный духом обязательно принципиален» (D→C), занимает меньший объем и требует меньше времени для формулировки. Но и его можно сократить за счет одной или нескольких посылок, с возможной их перестановкой: «Сильный духом следует своим убеждениям и сохраняет целостность характера, благодаря своей принципиальности» (D→B→A→C). В таком варианте не требуется даже вывод. Двойное сокращение (первое за счет повторов, второе – за счет части посылок) приводит к тому что, вывод (D→C) уже ясно прослеживается в самом ходе рассуждения. Однако, некоторым такое рассуждение может показаться необоснованным, поэтому, хотя и мыслится оно в указанной последовательности, при изложении обычно включает повторы и переворачивается, иногда вплоть до построения эпихейрем («разжевывается»): Сильный духом – это человек принципа, так как, только наличие принципов, обеспечивает твердость убеждений, необходимую для сохранения целостности характера; только так он не деградирует морально». Данное построение является аргументацией. Не смотря на внешнюю убедительность, как видно из ее схемы (D→C; так как C→B→A; E), оно менее обосновано и имеет меньше внутренних связей чем то, интуитивно ясное построение, которое оно должно пояснить.
Вдвойне сокращенный сорит, являясь еще достаточно обоснованным, является самым быстротечным способом построения суждений. Однако эти суждения нельзя назвать в полной мере дедуктивными, поскольку вместо необходимого логического следования, они связываются не вполне доказательной интуитивной ясностью.
Суждения, подлежащие оптимизации.
Методы оптимизации охватывают все типы умозаключений (для примера достаточно было бы привести условно-разделительно-категорический трехпосылочный сорит). Очень показательны сориты из полилемм, лежащие в основе многих психологических задач: «Если человек моет и без того чистую машину, то он собирается либо к девушке, либо на важную деловую встречу. Если он берет с собой цветы, то он либо собирается к девушке, либо на кладбище. Он моет машину и берет цветы – значит, собирается к девушке».
|
Из причины A следует отрицание B. Возможно существование лишь таких причин, как A или C. Следствием обнаружено наличие B (значит, оно не отрицалось, а, стало быть, не было A) Значит, имеет место C |
Данный сорит равносилен сокращенному полисиллогизму (в данном случае, регрессивному), двух последовательных умозаключений:
В которых первое умозаключение – отрицающий модус условного силлогизма, а второе – разделительно-категорический силлогизм.
Этот же сорит можно представить в виде дилеммы:
где первое умозаключение – сложная конструктивная дилемма, определяющая все возможные альтернативы, а второе – разделительно-категорический силлогизм, в заключение которого выводятся термин, подтвержденный второй посылкой (содержащей подтверждаемое ей понятие). Составленные в ряд, они образуют прогрессивный полисиллогизм,
при сокращении дающий сорит, идентичный исходному:
Подобные метаморфозы с некатегорическими суждениями обусловлены возможностью превращения любого высказывания в категорическое. Например, две посылки: «Если A, то B» и «Не-B» превращается в «Наличие A всегда обусловливает B» и «B не обусловлено A» из которых вытекает самоочевидное следствие: «A не существовало». Схема этого двухтерминового умозаключения такова:
|
Наличие P обусловливает M M не обусловлено P P отсутствует | ; |
P отрицает M M удовлетворяет претензиям P (отсутствует) P остается |
И имеет фигуру:
Но из-за своей самоочевидности не имеет практической ценности и приведена лишь для демонстрации возможности смены типа высказывания. Первая из этих схем, в частности, соответствует отрицающему модусу условного силлогизма.
Более практично обратное действие – превращение категорического суждения в условное. Благодаря такому приему, один из уже приводившихся категорических силлогизмов превращается в рассуждение: «Логика помогает правильно формулировать мысль и, если какое-то суждение сформулировано неправильно, то ему не хватает логики», являющееся одновременно и сложным высказыванием, и отрицающим модусом условного силлогизма.
|
Есть логика → есть правильная формулировка Правильной формулировки нет Нет и логики |
Возможность превращения условных суждений в категорические, преобразующая их из ассерторических в модальные, вводя, такие модальные операторы как «обязательно», «никогда» и т. п., дает основание полагать что, именно наличие условной логики и логики опровержений послужило базой для возникновения логики отношений, в свою очередь, приведшей к возникновению модальной логики (в том числе, логики оценок «хорошо», «плохо»…). А значит и вообще для оценки действий, наличия совести, эстетики. Опираясь на это предположение, можно с большой долей вероятности утверждать что, нечто, имеющее эстетические чувства обладает способностью восприятия всех видов суждений.
Если это так, то, что же отличает животных от человека, помимо машинной цивилизации?
Крайне слабая способность к логическому мышлению (допустим, что какие-то ее зачатки все-таки есть). Именно крайне слабая способность к логическому мышлению или же ее полное отсутствие лишает примитивные организмы возможности технического прогресса (тут даже не важно, крыса это или человек: слабость ума – отсутствие цивилизации).
Если животное отличается от вида Homo Sapiens только неспособностью к логическому мышлению, то животное ни чем не отличается от безумцев и глупцов, так же, как безумцы и глупцы ни чем не отличаются от животных.
Между тем, многие животные могут «рассуждать» о том что «Это еда, если я подкрадусь к ней, чувствуя ее запах (с подветренной стороны), то я ее съем». Что говорит о возможности наличия у них этических чувств. С другой стороны, многие животные любят, когда их гладят. В поглаживании, для них нет никакой необходимости, так же, как необходимости в играх. Но они получают от поглаживания и игр эстетическое наслаждение, что говорит об обязательной их способности воспринимать любые типы суждений. Таким образом, способность воспринимать суждения ограничена лишь у тех, кто не способен к поступкам, не являющимся необходимыми и, те, кто дейтсвует только корысти ради, имеют ограниченные умственные способности. Однако многие животные не имеют ограничений с этих позиций.
Почему же животные не способны мыслить на уровне людей? Ведь, ничто не отличает их от нас… Разве что, наличие у нас речи?
Наличие речи – очень важный фактор. Человек думает не как-то «вообще». Человек думает словами. У него есть слова, в которые он вкладывает мысли, чтобы рассуждать. Даже глухонемые, никогда не слышавшие речи, мыслят словами, представляемыми ими в виде визуальных символов. И, если обычный человек, мысля, слышит внутри себя голос, то глухонемой, мысля, видит мелькание графических символов и мыслит с той же скоростью, с которой способен их распознать (поэтому, чтобы ускорить мышление и общение, обычно они общаются иероглифами жестов, обозначающих целые понятия). Отняв у человека слова, мы отнимем у него способность рассудительно мыслить а, увеличив лексикон, увеличим эту способность.
У животных слова отсутствуют начисто. Издаваемые ими звуки не являются их речью. Они выражают лишь эмоциональный настрой и, издаваемые одной особью, понимаются другой лишь интуитивно. Вследствие чего, очень часто возникает путаница и, лишенные интуиции животные погибают. Многие сталкивались со случаями, в которых животные не правильно истолковывали ситуацию даже в общении с особями их вида и вели себя не соответственно ей. Это довольно весомый аргумент в пользу отсутствия у них речи. Поэтому, несмотря на принципиальную способность воспринимать любые суждения, они их не воспринимают потому что, для этого нужна речь, устная или письменная, или жестовая (не просто инстинктивные жесты).
Не думаю, что кому-то удастся научить животных говорить, даже сделав операцию голосовых связок, а, тем более, научить писать – слишком сильно должен активизироваться головной мозг. За одно поколение этого не достичь. Животное можно научить только тому, на что оно уже способно. Попугая, канарейку, ворона и других птиц можно научить, не только бессмысленно копировать слова, но и понимать их. Обезьян можно научить языку жестов. Все это возможно за счет ассоциаций. Если каждый раз ворону, когда он с удовольствием ест, говорить «еда», то, увидев, как дрессировщик ест нечто, излюбленное вороном, он и сам произнесет это слово благодаря ставшей привычной ассоциативной связи между вкусной едой и таким набором звуков как «еда».
Можно не верить в подобное попугайничество, но вспомните маленьких, только начинающих говорить, детей: разве они не так же осваивают новые слова? Хотя, конечно, копирование слов птицами, в основном лишено всякого смысла. Оно подобно кривлянию, когда дети изображают как бы разговор на иностранном языке.
Подобную дрессировку можно проводить с обезьянами. Специалист по обучению глухонемых, начав с раннего возраста обучать обезьян языку простых, содержащих примитивные понятия, жестов (сначала потребуется закрепление простейших понятий, на которые позже обопрутся более сложные), спустя время сможет с ними общаться. Если же продолжить эксперимент на потомстве обученных обезьян, то сами родители будут помогать дрессировщику обучать их потомство и, процесс значительно ускорится, потому что, устанавливать инстинктивный контакт и перенимать информацию от особей своего вида легче.
Однако больших успехов в навыках речи животным не достичь из-за слабости их мозга. Даже если искусственно создавать у них потребность речи (например, после ее усвоения, не кормить, пока те не попросят сами, а через какое-то время, когда просьба войдет в автоматизм, начинать выяснять, что именно они хотят есть, спустя еще время, провоцировать споры, выясняя у одной особи, что хочет другая, втягивая их в речевое общение между собой), ее развитие упрется в отсутствие письменности и дальше небольшого числа осмысленных слов не пойдет. Попытка двинуться вперед приведет к отрицательному результату, так как, для освоения нового, потребуется забывание старого. Решившийся на такой эксперимент должен вовремя заметить намечающийся перебор, с тем, чтобы сразу остановиться. В конце концов, привыкнув общаться речью между собой, животные сами начнут создавать необходимые им «слова» и обучать им дрессировщика. Возможно они переформулируют данные им понятия на более удобные. Вот тогда-то у них и появится абстрактное мышление, зачатки интеллекта. Создающие и переосмысливающие понятия существа являются разумными. Неизвестно только, сколько лет на это потребуется: сто, тысяча, миллион?
Как же мыслят животные без речи? Ответ заключен в самом вопросе: они мыслят без речи, так же… как люди.
Люди иногда мыслят без речи – это и есть животное инстинктивное мышление. Когда к пассажиру автобуса подходит кондуктор, пассажир инстинктивно лезет в карман за мелочью, еще не успев об этом подумать; когда со стола случайно падает тарелка, человек инстинктивно ее ловит – это условные рефлексы, не требующие мышления в привычном смысле этого слова. Так же, как испуг при неожиданном громком звуке – человек вздрагивает, резко оборачивается, раньше, чем успевает сообразить что, это хлопнула дверь от сквозняка.
Но есть и другие виды инстинктивного мышления. Более сложные. Один из них, изучаемый логикой, опирается на интеллектуальную деятельность и недоступен животным. Другой опирается на ощущения и вполне им доступен. Этот вид интуиции имеет механизм гораздо более сложный, чем механизм дедукции, поскольку оперирует чувствами.
Всем известно что, существуют такие формы чувственного восприятия как зрение, осязание, обоняние, слух, вкус, но мало кому известно, поскольку этому мало уделяется внимания, об анализаторах, находящихся внутри организма и сигнализирующих о процессах происходящих в нем. Человек может чувствовать биение своего сердца, голод, нарушение обмена веществ, изменение эл. магнитных полей. Кроме того, сложные обмены гормонов, выделяемых в кровь и регулирующих деятельность органов, реагирующих на эти гормоны. Человек так же чувствует их. Легко заметен, например, выброс инсулина, при переедании сладкого. Все эти ощущения вызывают определенные реакции и, животные распознают их на чувственном уровне, оперируя образами. Человек, перейдя на абстрактное мышление, почти потерял эту способность, но, все же, иногда сталкивается с ней. Например, если кто-то садится на шаткий стул, вместо того чтобы подумать о том, что с него можно упасть, человек может мысленно увидеть картину несуществующего падения. Это и будет непосредственное мышление, оперирующее чувственными образами. У животных оно развито гораздо сильней, чем у человека, поскольку иной способ мышления им не доступен и, суждение «Это еда, если я подкрадусь к ней, чувствуя ее запах (с подветренной стороны), то я ее съем» происходит наглядно: Животное видит, как движется к цели и движущийся прямо в ноздри запах сообщает ему о скором обеде. Увидев такую картинку-инструкцию, животному остается только привести ее в исполнение.
Привычка мыслить чувственными образами способствует тому что, по малейшему их изменению животное способно понять ситуацию. Так устроен естественный отбор – лишенные интуиции не выживали.
Человек преодолел это правило после развития абстрактного мышления. Окружив себя привычной обстановкой, сделав жизнь вполне предопределенной, он больше не нуждался в мгновенной реакции на ситуацию и, тем более, в ее интуитивном предвидении. Это дало возможность выживания нежизнеспособных, с точки зрения джунглей, особей и постепенно лишило его интуиции.
Тем не менее, интуиция всегда будет главной движущей силой познания, теперь уже, интеллектуальная, хоть и являющаяся частью инстинктивного мышления, но оперирующая абстрактными образами – словами. Пока не истреблена в человеке интуиция, прогресс возможен. Только интуиция дает человеку догадки, на которых строятся гипотезы и теории. Потому что, легко методом дедукции перейти от чего-то к чему-то, но ничто кроме интуиции не укажет от чего, к чему и как. Интуиция, в частности, позволяет сформулировать истинное высказывание без каких-либо достаточных посылок и, затем, почувствовав с интуитивной ясностью их истинность, люди ищут им обоснования и доказательства. Если бы не интуиция, им бы никогда не пришло в голову сопоставить А и Б.
< Глава 7 Глава 8 Глава 9. >
